ЛАЙОШ НАДОРФИ – ВЕСТНИК ПО ТУ СТОРОНУ КАМЕРЫ
Некоторые считают, что судьба человека предопределена, люди получают некие знаки об этом, стоит лишь чутко к ним прислушиваться. Дед известного венгерского оператора Лайоша Надорфи (Nádorfi Lajos) так обрадовался рождению внука, что подарил новорожденному фотоаппарат – чем не знак? Впрочем, удивительные случайности (а может - предопределённости) сопровождают этого отважного и любознательного человека всю жизнь. В его квартире гостей с порога окружает множество красивейших фотографий, сделанных Надорфи в различных уголках мира. Мы усаживаемся пить чай, но я то и дело вскакиваю, чтобы поближе рассмотреть фотоработы и экзотические вещицы, с которыми у хозяина связаны разные памятные истории. Наш разговор сразу же уходит в магическое русло – точнее, его туда уводит фотография сибирского шамана.
- Одна из моих любимых. Этот шаман оказал на меня потрясающее впечатление. От
народов, живущих в непосредственном контакте с природой, я узнал, что духи –
неотъемлимая естественная часть окружающего нас мира, чему мы, европейцы, или
не хотим верить, или не хотим научиться. Они же используют эти знания
ежедневно. Шаманы знают то, как можно вступить в связь с миром духов, получают оттуда
советы, следуя которым люди могут изменить свою жизнь в позитивном направлении,
а при необходимости – и излечить себя. Я снимал, как шаманы изгоняют злых
духов, «абахов», как называют их якуты, говорящие на языке саха...
- Так ты был в Якутии? (Надорфи, несмотря на разницу в возрасте,
сразу попросил меня перейти с ним на «ты» - прим. автора)
- И в Якутии, и в Бурятии, и в Туве – там, где я с камерой сопровождал профессора
Михая Хоппала (президент
Международной ассоциации по изучению шаманизма, бывший
директор института этнологии
Венгерской АН – прим.
автора), который исследовал шаманизм в Советском Союзе, а также был
председателем конференции по шаманизму, проходящей в Якутске. Между прочим,
шаманизм – часть культуры древних венгров, которые, возможно, пришли из Сибири.
Во время этих экспедиций я на себе познал, что мир духов существует. И вступить
в ним в контакт может любой, стоит лишь изменить состояние сознания, иными
словами – войти в транс, который открывает ворота в иной мир. Войти туда
помогает шаман. Как и вернуться обратно.
- Такая таинственная тема!
- Как и наше сознание, наши чувства. Согласно официальной медицине, человек
обладает пятью чувствами. Но каким из них человек любит?
- Насколько я знаю, с Россией, точнее, с
Советским Союзом тебя связывают съёмки
не только о шаманах.
- Да, моя большая любовь – это горы. Я принимал участие в экспедиции на
Памир. Но началось всё раньше. Моей профессиональной обязанностью было снимать
там, куда пошлют. Однажды мы снимали в
Пилише фильм о горных минералах. По задумке режиссёра, мне надо было крупным
планом снять ладони взобравшегося на приличной высоты отвесную скалу геолога в
тот момент, когда он откалывает камень с кристаллом, т.е находиться с ним
рядом. Я, не долго думая, согласился, хоть у меня не было ни малейшей
подготовки такого рода. Оказалось, это была своеобразная проверка, после чего участвующие
в съёмках альпинисты предложили мне быть оператором в первой венгерской
экспедиции в Анды, во время которой планировалось покорить две
вершины-шеститысячники. И я опять, не задумываясь, согласился.
- У меня было 3 месяца до экспедиции, но я ведь работал, поэтому на
подготовку времени не оставалось. Кстати, летели мы в Лиму через Москву, сейчас
кажется странным, но тогда, в 81-м, таков был порядок, иначе нельзя было. В
Москве мы пережили страшное приключение: взлетели из Шереметьево на неисправном
Ил-62, в одной из турбин которого огонь шёл в другую сторону. Как мне потом,
спустя годы, во время съёмок на Крите объяснил лётчик-истребитель Мадьяри, самолёт
чудом не разорвало. В этой ситуации нас спас высокий профессионализм русских
пилотов.
- А как прошло первое восхождение?
Это ведь было невероятно трудно – не только подниматься, как все остальные, но
ещё и снимать!
- Да, после ребята-альпинисты сказали мне, что смело могу защитывать свой
подъём за два – я не просто шёл, а бегал туда-сюда, вверх-вниз – не мог же я
постоянно снимать только спины впереди идущих! А моя статья об этом подъёме на
вулкан Чимборасо (6310 метров), который индейцы называют «верхушкой земли» (его
вершина — самая удалённая от центра Земли точка её поверхности) была опубликована в июне 88-го в советском
журнале «Вокруг света».
- После возвращения из Анд одним из первых меня поздравил Пал Рокенбауер,
режиссёр и редактор многих научно-познавательных фильмов, который до этого
держал венгерский телевизионный «рекорд высоты»: с оператором Тамашем Сабадошем
они поднялись на Килиманджаро (5895). Он предложил мне вместе «сделать»
семитысячник, чем и стало наше восхождение на советский пик Коммунизма (7495) в 1982-м. Я стал 10-м венгром,
покорившим эту вершину, как раз в канун 10-летия со времени первого её
покорения венграми. С тех пор до нас не доходили сведения о том, что какой-либо
профессиональный венгерский оператор поднялся туда.
- Встреча с шаманизмом произошла во
время этой экспедиции?
- Нет, что ты, намного позже, ведь тогда он был запрещён. Своим указом его
в 1992 году разрешил Горбачёв, за что он для меня навсегда останется великой
личностью! Но шаманские деревья в
глубинах лесов существовали всегда, несмотря ни на какие запреты и
партсекретарей. У Сибири такая душа! Кстати, великий Куросава снял по книге
Арсеньева потрясающий художественный фильм о Сибири, тайге и загадочной русской
душе – «Дерсу Узала». А венгерский телеканал «Дуна» раз в год проводит день
шаманизма, когда большинство его программ посвящено этой теме.
- Сегодня для Венгерского национального телевидения снимаются
программы подобного масштаба?
- Ох, лучше нам о Венгерском телевидении не говорить, его, можно сказать,
уже и не существует, а то, что есть – катастрофа! Это с тех пор, как на
телевидении принцип создания ценностей остался лишь на словах. Я проработал там
26 лет, до 96-го. Впрочем, и сегодня в его программу включаются мои фильмы, в
архивах Венгерского телевидения более 800 моих работ. Мне повезло, была
возможность снимать много: и художественные фильмы, и о природе разных стран, и
об искусстве племён индейцев Южной Америки, и о празднике Будды в Шри-Ланке, и
о керамических мастерских Туниса, расположенных в пещерах, и много-много
другого.
Посылали меня и на Таити, где мы
снимали фильм «По следам Гогена». Там я познакомился с прекрасной мифологией
маори, философией кахунов («стражи тайны»), «духом алохи». Алоха употребляется
как приветствие, но имеет глубокий смысл, переводится как «радостное деление
радостью жизни».
Эти знания внесли значительные
изменения в мою жизнь. На Таити и Мореа мне казалось, что я в Раю. Меня
очаровала красота природы, постоянно цветущие и плодоносящие растения, яркое
солнце, чистота – всё, что есть на картинах Гогена. Поэтому, когда в Венгрии
появился напиток «Tahitian Noni Juice»,
сделанный из растения «morinda citrifolia», почитаемого древним полинезийским народом как святое, я очень
обрадовался, потому что знал: с его помощью мы можем укрепить здоровье и
увеличить уровень энергии. За 10 лет, которые я употребляю этот чистый и живой напиток,
я ни разу не болел благодаря процессам самоизлечения и защиты организма,
которые он стимулирует.
Мне очень радостно рассказывать
людям о том, что с помощью этого напитка можно укрепить организм, устранить
боли, болезни. Если целью жизни мы поставим помощь себе и близким посредством
распространения знаний об этом, то можем стать счастливыми, полными любви
людьми.
- Может, стоит книгу написать?
- Пока мои рассказы – это фильмы и фотографии, может когда-то и за книгу
возмусь, рассказчик, говорят, неплохой (смеётся).
- Что сейчас в твоём
творчестве?
- Я «в свободном плавании», получаю интересные предложения. Например,
последняя моя работа – фильм замечательного режиссёра Жолта Пожгаи
«Возлюбленный земли» («Föld Szeretöje») о Вилмоше Жолнаи,
всемирно известном керамисте-новаторе, владельце печского керамического завода.
- Что самое главное для тебя в
жизни?
- Любовь. Безусловная любовь, предполагающая безусловное принятие и прощение.
Этому учат шаманы, от которых все мы можем научиться множеству удивительных
вещей. Они учат тому же, чему и Иисус, Муххамед, Будда - любви... Моё дело – донести
это до людей, ведь я вестник, вестник по жизни.
Элина Ковач / Журнал "Венгрия", 2010
фото: Лайош Надорфи
ФЕРЕНЦ ФЕДЯ ЯВОРИ - МУЗЫКАНТ И КОМПОЗИТОР
На встречу с руководителем известного и популярного как в Венгрии, так и за рубежом оркестра «Будапешт клезмер бэнд», музыкантом и композитором Ференцем Федей Явори я шла с особым интересом, ведь он – выходец из Советского Союза!
- Вы прекрасно сохранили русский язык! Ездите ли Вы на родину?
- Вы прекрасно сохранили русский язык! Ездите ли Вы на родину?
- Последний раз был в Мукачево, где я родился и
вырос, 4 года назад, когда американский режиссёр-документалист снимал обо мне,
моей жизни фильм-портрет, получивший название «Человек из Мукачево». Мы
объездили тогда весь край, ведь после окончания музыкально-педагогического
института по классу скрипки я работал 6
лет в Виноградово, после чего переехал в Будапешт. Кстати, фильм был несколько
раз показан а венгерском канале «Дуна-ТВ», а также на многих кинофестивалях.
Например, этой весной на фестивале в Торонто, где я тоже присутствовал. После
просмотра была очень приятная встреча со зрителями, где я просто купался в
лучах славы (смеётся)! А
осенью будет подобный фестиваль в Чикаго, куда я также собираюсь.
- Так Вы ещё и кинозвезда? Но давайте поговорим о Вас
как о композиторе. Я была на клезмер-оперетте «Танец невесты», написанной Вами
- мне она очень понравилась!
- Я старался... Был в хорошей форме (смеётся)!
- А что значит для композитора «быть в хорошей форме»?
- Когда что-то пишешь и чувствуешь, что получается.
Получилось не сразу. У меня был заказ от директора Театра оперетты и срок в 2
года. А ещё - огромное желание показать всем, что же я умею! Писал днями и
ночами, часть выбрасывал в корзину, что нравилось – оставлял. А когда закончил
музыку, то принимал активное участие в постановке, присутствовал на всех
репетициях.
Состоялось уже 127 показов при постоянных аншлагах – это вдохновляет на
новую работу! А премьера «Танца невесты», возможно, состоится и в
Санкт-Петербурге, уже идут переговоры об этом. Как и о премьере в Штатах. Если
всё получится, то моё детище отправится на международную сцену.
- А ведь Вы и прежде работали в Театре оперетты?
- Да, работая скрипачём, я провёл 17 лет в
оркестровой яме театра. И честно сказать, меня это постоянное пребывание в яме
удручало. Хотелось большего: свободы, сцены! Это стало одной из причин создания
«Будапешт клезмер бэнд». Хотя тогда я и не подозревал, что у оркестра будет
такой колоссальный успех.
В 95-ом на наш концерт пришёл директор театра «Мадач» Кереньи, который
после концерта сказал мне: «Федя, а сейчас ты пойдёшь на крышу!». «На какую
крышу?»- удивился я. «Я работаю над постановкой «Скрипач на крыше» и приглашаю
тебя и оркестр сыграть в нём». Кереньи попросил меня сделать оркестровку музыки
спектакля для нашего оркестра. Это было новаторством, ведь обычно эту музыку
исполняют 20-25 музыкантов, а нас было семеро. Многие друзья-музыканты пытались
меня отговорить, но я всё же рискнул. В итоге был бешеный успех, 240
спектаклей! После чего я понял, что на правильном пути.
Следующим «большим» сотрудничеством стала совместная работа с величайшим
оркестром Венгрии – Камерным оркестром им.Ференца Листа, переигравшим со
многими мировыми музыкальными звёздами. Однажды мне позвонил его концертмейстер
Янош Ролла, выразил своё восхищение нашими работами и попросил написать для его
оркестра что-то клезмерское. Я опешил, ведь они играют лишь классическую
музыку. Думал, что это всё несерьёзно, но когда Ролла где-то через месяц
поинтересовался у меня: «Пишешь уже?», я понял, что шутки плохи. В итоге,
дрожащими руками передав музыкантам первую из написанных частей и оставшись на
репетиции, я услышал в их игре радость, увидел на их лицах улыбки: все слышали,
что это звучит, и красиво звучит! В итоге я написал и другие части,
впоследствии объединившиеся в
«Клезмеровской сюите», после чего была выпущена совместная пластинка.
- Я посмотрела на вашем сайте (www.budapestklezmer.hu) распорядок гастролей – где вы только не
выступали!
- Да, на лучших европейских сценах - и в лондонском Queen
Elizabeth Hall, и амстердамском Concertgebouw, в Милане, Брюсселе, Хельсинки. Выступали
и в Нью-Йорке, а 3 года назад - и в Москве. Вспомнил смешной случай, когда на
пресс-конференции огорошил ведущую и переводчика тем, что заговорил по-русски!
Много гастролировали мы и со спектаклем Дьёрского балета «Пурим», для
которого я написал музыку. Там необычный ход - оркестр принимает
непосредственное участие в балете, играя клезмер прямо на сцене.
- Федя, объясните для непосвященных, что же такое клезмер?
- Это еврейский народный фольклор, музыка, одно
время почти полностью забытая, одной из причин чего было то, что во время войны
многие исполнявшие её музыканты были убиты, пропали в лагерях... Я же начал
интересоваться клезмером ещё в Закарпатье. Страшно любил слушать
цыган-скрипачей, одним из которых был виртуоз Дьюла Галамбоши, который исполнял
и еврейские народные песни. Он был музыкантом, словно сошедшим со страниц
новелл Шолом Алейхема. Мы часто встречались, он наигрывал, я же записывал ноты,
а его игру – на бобины.
Очень многие композиторы, в том числе и великие, в своём творчестве
обращались к фольклору, ведь он - основа
всего, как корни у дерева. И я чувствовал, что когда-нибудь обращусь к своим
еврейским корням.
- Мне кажется, что писать
музыку так сложно...
- Совсем нет, нужны только вдохновение, талант и
время.
- Иначе звучит музыка в мыслях, чем когда её уже исполняет оркестр?
- Я, конечно, эту музыку слышу, но на самом деле её
оживляет творчество музыкантов, особенно когда помимо мастерства присутствует
ещё и душа. Мне повезло: в моём оркестре семь прекрасных музыкантов! Работа с
ними, наш общий успех окрыляют меня для дальнейшего творчества. На ежегодном
летнем еврейском фестивале нашей постоянной сценой является центральная
синагога, куда собирается 5000 человек, которые, надеюсь, выходят после нашего
выступления счастливыми...
В мае с полным аншлагом состоялся мой авторский вечер в лучшем концертном
зале страны - в столичном Дворце искусств. Интерес был настолько велик, что 19
ноября состоится ещё два концерта там же!
- Что в таком случае чувствует автор?
- Конечно же я счастлив, что моя музыка нравится. Моей первостепенной
задачей было возрождение клезмера. И хотелось, чтобы эти мелодии полюбили если
не все, то многие. Кажется, это удалось!
- Спасибо за интересную беседу и красивую музыку! Вдохновения Вам и дальнейших успехов!
Элина Ковач / Журнал "Венгрия", 2008
Элина Ковач / Журнал "Венгрия", 2008
АТТИЛА ВИДНЯНСКИЙ
Поставленных
режиссёром Аттилой Виднянским авангардных спектаклей, для которых театральные
критики не находят слов восторга, я не видела. Пока. Пока, потому что посмотрю
непременно! Я решила это с самого начала нашего с ним разговора, моментально
попав в плен мощнейшей харизмы Виднянского. Теперь я понимаю тех выпускников специального
венгерского курса Киевского института театра и кино им.
Карпенко-Карого, которые 17 лет назад рванули за Аттилой в
маленький закарпатский городок создавать венгерскую труппу, ставшую Береговским
венгерским национальным театром
им. Дьюлы Ийеша (позднее переименованным
властями в Закарпатский областной венгерский драматический театр).
С тех пор театр, живущий, в основном, гастролями, был участником многих международных
фестивалей, неоднократно удостаивался гран-при, премий, призов. А Аттила
Виднянский стал одним из ведущих европейских режиссёров, поставившим более 60
спектаклей в 20 театрах разных стран, удостоенным множества наград, премий и
званий, в том числе лучшего режиссёра и заслуженного деятеля искусств Украины,
венгерских премий им. Мари Ясаи и Калмана Надашди, Серебряного рыцарского
креста Венгерской Республики, последним признанием стал Мейерхольдовский приз, полученный
осенью прошлого года в Москве. Виднянский - бессменный художественный
руководитель береговского театра, с 2006-го – художественный руководитель, а с
2009-го – директор дебреценского Театра им Чоконаи (с 1 июля 2013 года – директор венгерского
Национального театра – прим. автора, 2013 г.) . Встретились мы с Аттилой
на пресс-конференции, посвящённой новшествам международного Оперного конкурса и
фестиваля «Армель», где он является художественным руководителем, а также
режиссёром одного из фестивальных спектаклей.
- В этом году в конкурсе немало изменений?
- Да, и важнейшее
то, что одним из пяти мест отбора конкурсантов, наряду с Нью-Йорком,
Будапештом, Парижем и Бергеном, стала Москва, а именно – Центр оперного пения
Галины Вишневской. Участниками конкурса и раньше становились россияне. Но то,
что Вишневская подключилась к работе фестиваля – это гарантия долговременного сотрудничества и
успеха.
- А чья это была инициатива?
- Моя. Думаю, что
без России делать такой большой международный фестиваль с размахом, с
перспективой – несерьёзно. Ведь что означает то, что отборочный тур будет
проводиться и там? Что намного больше российских кандидатов смогут в нём
поучаствовать, возрастёт вероятность их попадания в финал. В России много
талантливых певцов. Кроме того, у нас долгосрочные планы и почти все
театры-участники определены вплоть до 2013 г. Но всё-же сейчас ведутся
переговоры об участии и с «Новой оперой» Москвы, с Новосибирской и Пермской
оперой – и даже если не в следующем году, то в 2012-м, возможно, одна из
фестивальных постановок будет осуществлена в каком-то из этих театров.
- Сколько российских линий пересекается в проекте!
Вы – инициатор российского участия, Россия как место проведения отборочного
тура, в Дебреценском театре в рамках фестиваля Пуркарете ставит «Огненного
ангела» Прокофьева, а в Нью-Йоркском Оперном театре «Дикапо» будет представлена
опера Пасатьери «Чайка» по Чехову, режиссёром которой станете вы!
- У меня очень тесные
связи с русской культурой. Я родился в Советском Союзе, учился в Киеве, много
пребывал в Москве, руководил Береговским венгерским театром – малюсенькой
кочующей труппой, неоднократно выступавшей и в Москве. Вот и осенью 2009-го мы
принимали участие в московских Мейерхольдовских встречах, играли «Трёх сестёр»...
- Да, мы имели большой
успех. Собираемся вновь поехать в Россию в ноябре, в Ярославль, повезём 3
спектакля – и дебреценского, и береговского театра. А в Дебрецене я буду
ставить «Бориса Годунова», 23 апреля – премьера, спектакль будет дважды показан
и в рамках летнего Фестиваля на острове Маргит, задействовано 2 певца из
Большого театра... Когда я был главным режиссёром будапештского Оперного
театра, то ставил там Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда», а потом –
Стравинского. Так что у меня в этом отношении мощная ориентация. Венгрия
находится под большим влиянием немецкой культуры, а мы (дебреценский театр)
сознательно делаем своей философией строить мост в направлении Франции и
России. Я вижу процессы, которые проходят сегодня в мировом театре и верю, что
если на кого-то и надо равняться, то на русский театр, на эту значимую
театральную империю.
- А как вы следите за происходящими процессами?
- По-разному:
много читаю, стараюсь ездить и смотреть, несмотря на занятость - в России у
меня много театральных друзей. В дебреценском театре у нас работает режиссёр из
Киева – Сергей Маслобойщиков. Кроме того, уже четвёртую постановку (спектакль
по новеллам Чехова) летом будет ставить режиссёр из МХАТа Виктор Рыжаков. Он - один
из самых перспективных режиссёров среднего возраста в Москве, в скором времени
возглавит один из столичных театров, а пока много времени пребывает в
Дебрецене. А то, что наши спектакли высоко оцениваются в России – это
дополнительная радость.
- Мне кажется, что вы всегда идёте против течения:
здесь – в сторону, отличную от общего влияния, там, в Берегово, создавали,
казалось бы, утопию – в украиноязычной стране труппу, играющую только на
венгерском ...
- Это не
сознательно. Я имею очень конкретные ориентировочные точки в жизни - моральные,
творческие, в отношении людей – и стараюсь им соответствовать, жить и, скажу
может немного нескромно, творить на основе высоких принципов. А мировая
культура сейчас деградирует. Когда в искусстве идут нехорошие процессы, то ты
вынужден против них действовать. Слава Богу, ты не одинок в этом своём
движении! Куда я ни гляну, везде есть друзья, единомышленники, которые
стараются держать свои принципы и не поддаваться соблазну идти по лёгкому пути,
будь это в Париже или Москве, в Италии или Польше. Очень приятно знать, что
могу позвонить другу-режиссёру в Петербург или директору театра в Польше и мы
поймём друг друга, обсудим планы. Звоню в Авиньон и там директор оперы
понимает, почему я ставлю Прокофьева и включаю в репертуар современную
французскую оперу: сидеть только на классическом и популярном репертуаре
нельзя, у этого нет будущего, это – смерть.
- Что вы имели ввиду под деградацией – плохой
выбор материала, постановка, игра?
- Всё
примитивизируется, всё банально, всё неинтересно, всё скучно, попытки соответствовать каким-то фальшивым требованиям массы, а на самом деле масса не
требует, а получает это! Это ложь, огромнейшая ложь и преступление,
предательство, которое совершается последние десятилетия, предаётся народ.
Очень-очень сложно против этого бороться, чтобы добиться успеха, значительно
проще влиться в течение.
- Но разве это настоящий успех?
- Конечно,
ненастоящий, лживый, фальшивый! Вместе с тем, человек живёт один раз и очень
много соблазнов. Можно легче пройти свой жизненный путь, но ради чего? Чем
старше становишься, тем больше понимаешь, что для тебя важно - кто смотрит на
тебя из зеркала по утрам. И тогда масса лишних сует не интересует. У меня, тем
более, дети, их много, скоро родится шестой, так что и ради них я вынужден поступать
так, чтобы не было стыдно потом смотреть им в глаза.
- При вашей занятости они вас видят?
- Да, я многим
жертвую как раз ради того, чтобы чем больше времени проводить с ними, например,
редко принимаю приглашения из-за границы, редко еду куда-то – понимаю, что я
должен быть с семьёй.
- Вы общаетесь только дома или они приходят в
театр?
- Приходят, тем более, что старшие – уже
большие, один учится здесь, в будапештском университете, второй решил идти по
моим стопам и в этом году будет поступать в театральный. Но... Моей первой
женой была русская актриса (сейчас она играет в Москве), у нас родилось двое
детей. Так вот, после неудачи первого брака я стопроцентно понял, что семья
тоже требует отдачи, она не просто есть, для неё надо жертвовать, стараться,
что-то делать, каждый день. Семья – половина (если не две трети) моей жизни,
это очень важная часть!
- Что нужно делать людям, чтобы вырваться из
повседневности, которая многих поглощает, даже если они пытаются
сопротивляться?
- Хм, не знаю,
это сложный вопрос. Самое важное, пожалуй – понимать своё место, то, ради чего
ты живёшь. Человек ведь не случайно рождается тогда-то и там-то, становится
тем, кем становится. Он каждый день должен найти позитивный толчок, понять свою
карму. И тогда он поймёт и важность процесса того, откуда и куда, а самое
главное – как он передвигается. Человек сам для себя является центральным
образом, он себя воспитывает, создаёт, способен превращать плохое в хорошее. И
тогда уже повседневность не поглощает, человек становится неповторимой
единицей. Все мы рождаемся несовершенными, а жизнь дана, чтобы пройти определённый
процесс, очистить себя, подготовить к встрече с небесными.
- Ранее вы говорили, что долгое время не решались
подступиться к Чехову.
- Да, ведь это
вершина, мне надо было тренироваться так же, как тренируются альпинисты перед
тем, как покорить Монблан. А потом, и мои береговские актёры должны были вырасти
до того, чтобы понять, почувствовать Чехова.
- Сейчас, перед «Чайкой», не страшно?
- Мне всегда, с
одной стороны, страшно, а с другой – безумно интересно. У меня сейчас с собой
постоянно «Чайка»: дома, в машине, могу неделю не читать, но она всё-время
перед глазами. Даже когда играю с детьми, то ставлю её так, чтобы было видно –
это наталкивает меня на то, чтобы постоянно что-то новое придумывать...
- Актёры, с которыми вы будете работать в
Нью-Йорке – это ведь не ваша труппа. Все они – участники конкурса?
- Это будут не просто
актёры, а оперные певцы, из конкурсантов - трое, остальные набираются на месте специально
для этой постановки. На всё про всё будет 4 недели, так что передо мной сейчас
большая, сложная задача.
- Успеха Вам!
Элина Ковач / Журнал «Венгрия», март 2010 г.
АЛЕКСАНДР КОВАЧ
Смотришь в весёлые, по-мальчишески озорные глаза этого энергичного человека и не веришь, что недавно он отметил своё 80-летие. Живущий сегодня в Гёдёллё, Александр Александрович Ковач родился, вырос и почти всю жизнь прожил в закарпатском рабочем посёлке Солотвино, известном своими соляными шахтами, построенными на их базе аллергологическими больницами и лечебными солёными озёрами. Без преувеличения можно сказать, что в 10-тысячном посёлке Александра Александровича, или, как его называют, Шони бачи, знают все! Почему? Да потому, что он – педагог, историк, а жители посёлка - это либо его ученики, либо их родители и родители родителей, которых он тоже когда-то учил...
- Работа, движение, любимая семья.
- Как Вы выбрали профессию учителя?
- Как Вы выбрали профессию учителя?
- С детства любил учиться, хотя тогда это было и нелегко. Обучение было прервано войной. А любимым предметом всегда была история, однажды даже выиграл в школе олимпиаду по истории: было 50 вопросов, и я единственный на все 50 дал правильные ответы. Получил за это в подарок ценную книгу, которую храню до сих пор.
- А как начали профессиональную деятельность?
- В детстве я думал стать шахтёром, как и мои отец, дед, прадед..., но судьба распорядилась иначе. Получив среднее образование, поступил на исторический факультет Львовского педагогического университета. В 53-м меня пригласили работать учителем истории в солотвинскую школу с венгерским языком обучения. Вскоре я стал её директором. Благодаря усилиям педагогического коллектива школа в 66-м стала средней. Впервые в истории посёлка дети шахтёров могли получить среднее образование на своём родном языке! А в 68-м произошло объединение средних школ посёлка в одну среднюю школу с разными языками обучения (украинским, русским, венгерским), получившую место в новом здании – светлом, просторном... В этой объединённой школе я проработал почти 20 лет, вначале заместителем директора, а потом и директором.
- Не тяжело было вместе учиться детям, говорящим на разных языках?
- Нет, классы ведь были с разными языками обучения, каждый имел возможность обучаться на родном, а вот на переменках дети не смотрели с кем дружить – с русским ли, с венгром ли, и волей-неволей обучались и другому языку. Зато школьные мероприятия проводились на всех трёх языках, а дети именно благодаря их знанию знакомились с лучшими традициями и культурой другого народа!
- Вы с такой любовью говорите о школе, о бывших учениках... Поддерживаете ли Вы с ними связь?
- Передавать знания, видеть, как дети их обретают – чувство очень приятное! Я помню всех учеников школы (хотя только за годы директорства вручил более 2000 аттестатов о среднем образовании), по возможности слежу за их судьбами и многими из них горжусь! Сегодня они живут в разных городах Украины и России. Немало их и в Венгрии. Часто пишут письма, звонят по телефону, иногда приезжают в гости. С удовольствием даю советы, помогаю в житейских делах. Особенно радуюсь традиционным ежегодным встречам с земляками на будапештском острове Маргит, на которые приезжают повзрослевшие мальчики и девочки уже со своими детьми и даже внуками.
- Нет, классы ведь были с разными языками обучения, каждый имел возможность обучаться на родном, а вот на переменках дети не смотрели с кем дружить – с русским ли, с венгром ли, и волей-неволей обучались и другому языку. Зато школьные мероприятия проводились на всех трёх языках, а дети именно благодаря их знанию знакомились с лучшими традициями и культурой другого народа!
- Вы с такой любовью говорите о школе, о бывших учениках... Поддерживаете ли Вы с ними связь?
- Передавать знания, видеть, как дети их обретают – чувство очень приятное! Я помню всех учеников школы (хотя только за годы директорства вручил более 2000 аттестатов о среднем образовании), по возможности слежу за их судьбами и многими из них горжусь! Сегодня они живут в разных городах Украины и России. Немало их и в Венгрии. Часто пишут письма, звонят по телефону, иногда приезжают в гости. С удовольствием даю советы, помогаю в житейских делах. Особенно радуюсь традиционным ежегодным встречам с земляками на будапештском острове Маргит, на которые приезжают повзрослевшие мальчики и девочки уже со своими детьми и даже внуками.
- Всю жизнь я собирал всевозможные материалы, касающиеся истории родных мест. Они и послужили основой книг. Дополнительные материалы я собирал уже здесь, в Венгерских государственных библиотеке и архиве, в чём мне помогала (как, впрочем, и во многом в жизни) моя жена – Маргарита Ильинична, также педагог, учитель русского языка. Каждая из книг – о Солотвино. Первая посвящена многовековой истории соляных шахт и венгерской школы. Вторая – уникальной истории шахтёрского духового оркестра, непрерывно существующего уже более 250-ти лет! Третья – богатым традициям спортивной жизни шахтёров. Четвёртая – удивительному самодеятельному шахтёрскому театру, существовавшему более 115 лет. Полные тиражи книг я раздаю при своих поездках на родину, а также на ежегодных встречах солотвинцев на острове Маргит в последнюю субботу мая.
Уже прощаясь, замечаю на стене: «Свидетельство, выданное Ковачу А.А., посвятившему свой педагогический талант солотвинским средним школам, про присвоение ему звания почётного гражданина п.Солотвино за весомый вклад в обучение и воспитание достойных граждан и за освещение истории посёлка в своих литературных творениях».
- Здоровья Вам на долгие годы, Шони бачи!
журнал «Венгрия», март 2008 г.
- Здоровья Вам на долгие годы, Шони бачи!
журнал «Венгрия», март 2008 г.
КТО ТАКОЙ ЧАБА МЕХЕШ?
Чаба
Мехеш (Méhes
Csaba) – очень разносторонний творческий человек. Основная его
профессия – пантомим, но кто он на самом деле – судить вам.
- Стать пантомимом было твоей мечтой?
- В детстве мне
хотелось стать цирковым клоуном, а когда вырос, то собирался в артисты. Сразу
после получения аттестата зрелости поступал в Театральный институт, но не
удалось, и я пошёл учиться при гремевшей тогда пантомим-труппе «Домино». Она, к
сожалению, через год перестала существовать... Но! Один из моих учителей, Тамаш
Тимар, предложил мне работать вместе - и мы основали труппу из двух человек
«Пингвин». Это стало прыжком в глубокую воду...
- У тебя не было страха? Или был уверен, что сумеешь горы
свернуть?
- Конечно,
волновался, но многие подбадривали меня, что, мол, всё хорошо, всё получится. Я
ходил – смотрел - учился, но главной школой стала сцена, куда меня «забросил»
Тамаш. Завораживали выступления...
- ...аплодисменты...
- Да, это тоже
неотъемлимая часть, но всё же больше – процесс игры. Я по натуре человек
весёлый...
- А все ваши постановки были весёлыми? Ведь и клоун, и
пантомим могут быть бесконечно грустными.
- Да, но наши
спектакли были смешными – с трудом представляю себя в печальном образе. Была
как-то одна попытка, мой моно-спектакль «Фреголи», где я играл очень одинокого
человека, который справлял свой день рождения в ванной. Неудачник, против
которого обернулись даже предметы – в
общем, весьма грустная ситуация. Но на премьере, как только я вышел на сцену,
все стали смеяться и не переставали до конца. Тогда я понял, что мой удел -
смешить людей. Но это не значит, что за моими спектаклями не скрываются
серьёзные мысли. Просто они рассказаны с юмором.
- Я читала, что у тебя был и другой проект – «Пчёлы».
- Этот проект –
совсем отличный от того, что я делал раньше. Я очень много чего люблю делать,
иногда появляется желание немного взбодрить гуляющих по улицам людей. Есть
разные уличные музыканты, пантомимы, танцоры. А мне хотелось чего-то
необычного. И мы с другом, Габором Харгитаи (с которым когда-то вместе играли в
Шопроне в ренессансном оркестре) решили сделать нечто ритмичное, громкое, и в
то же время – зрелищное. Придумывали костюмы и всякие смешные песенки, в итоге
получились «Пчёлы»
- Почему? Из-за твоей фамилии? (игра слов: «Пчёлы» - Méhek – Méhes)
- Нет, мы же
выходили на улицу, значит, инструменты (или выполняющие их функцию предметы)
нам нужны были громкие. И когда мы рисовали то, куда же к телу можем прикрепить
деревяшки, дудки, колокольчики, барабаны и тому подобное, то получилась фигура,
похожая на какое-то насекомое. И тут вспыхнуло: пчела! полосатая! чёрно-жёлтая!
весёлая, и в то же время может укусить! (тут подразумевались наши песенки).
Премьера состоялась летом 1995 г. на главной площади Шопрона. Через какое-то
время нас начали приглашать выступать на сцену. И тут прогресс можно показать
на примере фестиваля «Сигет». В 95-м нас пригласили туда выступать просто так,
на траве, где мы своими дурачествами сразу же собрали огромную толпу. На
следующий год у нас уже был подиум в 4 кв. метра и микрофон. В конце концов мы
выступали на одной из крупнейших сцен фестиваля.
- А что было потом?
- На некоторое
время я окунулся в мир варьете – на одном из международных конкурсов меня
пригласили в Германию. Поначалу немного отнёсся с опаской – сработали
стандартные представления. Но оказалось, что всё намного культурнее, свежее,
интереснее. Единственной трудностью оказалось выступать с одной и той же
программой. Через какое-то время, когда дети подросли, мне пришлось оставить
эту работу. Сегодня, помимо выступлений, большая часть моей жизни – семья,
дети, преподавание...
- А что ты преподаешь?
- Да много всего.
Иногда провожу «workshop»-ы по пантомиме и танцам, а именно – африканским танцам.
Вообще, африканская культура – музыка, танцы, песни – это моя большая любовь.
Наши дети ходят в Вальдорфскую школу – а это стиль жизни для всей семьи, где родители
принимают огромное участие в школьной жизни. Я вот, например, веду кружок
африканской музыки, играем на барабанах. И что интересно – хоть я и артист
сценического движения, но с годами всё отчётливее понимаю, что то, что
действительно больше всего задевает мою душу – это музыка. Для этого не нужен
ни театр, ни костюмы, только звук, ритм – и в душе что-то происходит,
начинается наполнение. Наверное, именно поэтому я был так рад, когда началась
работа с квинтетом медных духовых инструментов «Брасс ин зе Файв». Они рады,
что посредством меня очутились в театре, а я рад, что посредством их вновь
оказался в музыке.
- Я видела ваши спектакли – это настоящий фейерверк
музыки и юмора, наслаждение для детей и взрослых! Восторг!
- Мы сами получаем
наслаждение: живая игра и живая музыка!
- И главное – всё это высокого уровня! Признаюсь честно,
я подобного в Венгрии ещё не встречала.
- Мне бы не
хотелось никого обижать, но тревожно то, что очень мало качественных детских
программ, таких, которые отвечали бы качествам детских душ. Такая
неприхотливость очень вредна для детской психики.
- Ваши представления позиционируют как детские, но, при
том, что дети покатываются со смеху и , что не маловажно, поставлены в ситуацию
когда надо дорабатывать сценки собственным воображением, мне кажется, в них
очень много скрытого смысла и юмора, который понятен только взрослым.
- Да. И если «Цирк
«Брасс»» более детский, то вот «Вперёд, в Рио!», который считают детскимЮ мы и
в самом деле задумывали как юмористический спектакль для взрослых. Ну, ничего,
с детьми ведь всегда приходят и взрослые – получается такое семейное весёлое
времяпрепровождение.
- Кстати, а детская твоя мечта о клоуне осуществилась?
- Да, я полгода
работал в одной из цирковых программ и очень органично себя чувствовал. Правда,
был не типичным красноносым, но всё же смешным человеком. Клоун – он ведь даже
не человек, а какое-то особое существо внутри циркового волшебства...
-
Что заставляет тебя творить новое и новое?
- Это внутренняя
необходимость – появляются идеи, которые рвутся наружу. А я их не держу. Мне
нравится наполнять людей радостными эмоциями – от этого я и сам становлюсь
счастливее.
Выступления Чабы Мехеша и «Брасс ин зе Файв», а также другая информация: www.mehes.hu , www.brass5.hu
Выступления Чабы Мехеша и «Брасс ин зе Файв», а также другая информация: www.mehes.hu , www.brass5.hu
Элина Ковач, журнал «Венгрия», апрель 2010 г.
ПРИРОЖДЁННЫЙ КАСКАДЁР
Редкий фильм обходится сегодня без спецэффектов. Зачастую именно из-за
зрелища и стремится зритель в кинозал, но нечасто задумывается о тех, кто
исполняет головокружительные трюки – о каскадёрах.
Имя моего собеседника – Габор Пирох (Piroch Gabor) – к сожаленью, мало что говорит обывателю, а ведь
он «...один из самых значимых каскадёров и постановщиков трюков мирового
кинематографа», как сказал о нём Арнольд Шварценеггер.На его счету участие
более чем в сотне фильмов, среди которых «Титаник», «Мумия», «Король
скорпионов», «Терминатор 3», «Троя», «Небесное королевство»...
- Габор, нет ли у Вас горького чувства, что актёров-звёзд знают все, а
каскадёров, выполняющих за них самую сложную и опасную работу, почти не знают?
- Конечно,
непросто, но каскадёру надо реально смотреть на вещи и сразу определить для
себя, что эта работа – второго плана. Хотя иногда каскадёрам доверяют не только
дублёрство, но и небольшие роли, ведь даже при выполнении трюков важно умение
играть, вживаться в роль.
- Вам всего 51 год, а в
каскадёрской профессии Вы уже
больше 35 лет! Как всё началось? В школе каскадёров?
- Это сейчас я
собираюсь открыть в актёрской школе Марии Гор каскадёрский курс, а тогда такого
не было, каскадёров набирали из спортсменов, а
я серьёзно занимался дзю-до. Однажды в наш спортзал пришли «киношники» и
стали отрабатывать со спортсменами трюки. Мне это очень понравилось, но меня,
тогда 15-летнего, посчитали ещё слишком молодым, а вот через год, когда вновь
искали «пеших» каскадёров, взяли!
- А что значит «пешие»?
- Те, которые на
съёмках, например, исторической битвы
играют воинов, сражающихся на земле. А ещё есть трюки конные, автомобильные,
мотоциклетные и другие. И сегодня я владею всеми трюками. Нет невозможного,
необходимо лишь много тренироваться! На съёмках всё должно быть отрепетировано
до мельчайшего движения.
- Не страшно выполнять трюки?
- Естественно, в
выполнении каждого трюка существует опасность, и нет каскадёров без травм, но
это - профессия, и этим всё сказано.
- Как развивалась Ваша карьера?
- В Венгрии я много
снимался, а вот началу международной карьеры поспособствовал известный продюсер
Энди Вайна, с которым мы познакомились в 87 году на съёмках фильма «Красная
жара», проходивших в Венгрии. У меня как раз была репетиция на студии «Ма-Фильм»,
но тут какой-то человек сделал замечание, мол, потише, в 5-ти метрах идут
съёмки. Я обычно подобного рода замечаний не терплю, но тут почему-то
промолчал. Ответь я тогда, никакой карьеры, возможно, и не получилось бы: как
оказалось позже, замечание мне сделал сам Вайна! Узнав это, я набрался смелости
и рассказал ему, что в Венгрии я уже всё перепробовал, и что очень бы хотелось
поработать каскадёром в Америке.
- И он помог Вам?
- Да, поездка
состоялась в 89-м, а помощь Вайны заключалась в том, что он упомянул моё
имя Вику Армстронгу - известнейшиму
трюковому режиссёру, у которого есть собственная группа каскадёров, признанных
лучшими в мире. Интересно, что именно он позже снимал здесь, в Венгрии, фильм
«Свобода, любовь», за который меня номинировали на Оскара каскадёров – «Taurus
World Stunt Awards»!
- Достаточно было того, что Вайна замолвил за Вас словечко, или же
необходимо было показать себя и в работе?
- Перед поездкой в США
я сделал солидные автобиографию и демофильм, которые отправил, будучи в
Лос-Анджелесе, в Мехико, где в то время Армстронг снимал фильм «Вспомнить всё».
Удивительно, что у меня был всего один номер телефона мексиканской студии,
полученный от Вайны, и именно в тот момент, когда я позвонил, среди множества
людей, работающих на огромной студии, трубку поднял сам Армстронг! Это было
моей удачей! Он уже видел мой материал, но ничего не пообещал, сказал лишь, что
позвонит при необходимости. И ранним утром где-то через месяц, когда я уже
вернулся в Венгрию, мне позвонили! Это было в среду, а в воскресенье я уже
снимался в Мехико, где получил в качестве пробы небольшую работу, после которой
меня включили в каскадёрскую группу.
- Нет, я жил и
работал на родине, а в Америку ездил при конкретной работе. С Вайной мы
остались в дружеско-рабочих отношениях, и для меня является большой честью то,
что он снимает меня во всех своих фильмах.
- Съёмки фильма отличаются в зависимости от того, где именно они проходят?
- Нет, если
собирается команда профессионалов, то абсолютно всё-равно, проходят они в Китае или в США. Пожалуй, единственное
отличие в том, что в Штатах очень сильные профсоюзы, и там, например, каскадёр
работает максимально 8 часов в сутки, а в других местах... Я был первым из
венгерских каскадёров, кто начал сниматься за рубежом, а заслужив определённую
репутацию, смог рекомендовать и привозить на съёмки венгерских коллег.
«Большую» жизнь,
наравне с началом карьеры, подробно описываю в своей недавно выпущенной книге
«Прирожённый каскадёр» - полной приключений пока ещё неоконченной биографии.
- От первого до
последнего слова. И постарался передать атмосферу, в которой обычно проходят
съёмки: дружеские отношения, много юмора. Сейчас работаю над переводом книги на
английский, что непросто, т.к. максимально хочется сохранить слог. Не сочтите
за нескромность, но, кто бы ни прочитал книгу, говорят одно: оторваться
невозможно!
- Что Вы знаете о России?
- То, что там я ещё
не снимался (смеётся)! Она ассоциируется у меня с Владимиром Орловым –
российским каскадёром, с которым мы вместе снимались в Голливуде. А недавно, в
связи с одной из работ, я посмотрел фильмы «Александр Невский» Эйзенштейна и
«Андрей Рублёв» Тарковского, оба из которых полны каскадёрских трюков, причём
высокого уровня!
- Вы полны творческих планов. А о чём Вы мечтаете?
- О многомесячных
каникулах с семьёй где-то вдали от телефонов (смеётся)!
Элина Ковач / журнал "Венгрия", 2008
КЛОУН-МИМ
ТЕАТР «ЛИЦЕДЕИ»: «СЕМЬЯНЮКИ»
Органичная
клоунская авантюра
Вы их
видели? Нет?! Кусайте локти!!! А ведь в рамках Будапештского весеннего
фестиваля они играли четыре вечера подряд! О, а вот вам повезло попасть на их
спектакль? Тогда, наверняка, согласитесь со мной, что «СЕМЬЯНЮКИ» - это с
первой же секунды накрывающее вас ЦУНАМИ энергии, УРАГАН эмоций, ВИХРЬ музыки,
ВОДОВОРОТ событий и действий, увлекающий вас за собой туда, на сцену!.. Ах, вы
ещё в кресле? Ничего, Семянюки сами к вам спустятся, чтобы пожать руку, обнять,
поцеловать, угостить пивком, подать телефонную трубку, взъерошить волосы,
огреть подушкой по башке, да мало ли чего ещё взбредёт в голову членам этой
«безбашенной» семейки. Ой, я же ещё не объяснила, Семьянюки – это замечательная
многодетная семья: «припудренный» папик - ценитель пивка и водочки, беззаветно
влюблённый в заводную, обожающую потанцевать
маманьку, и пятеро детей, самый младшенький из которых – ещё у мамани в
животе, но «даёт прикурить» не меньше старшеньких, которые... Всё! Молчу!
Потому что рассказать, написать, описать этот калейдоскоп сюжетов и сценок из
повседневной жизни типично нетипичной большой семьи НЕЛЬЗЯ! Это надо увидеть и пережить.
В лучшем случае – сидя в зрительном зале... Мне почему-то кажется, что в труппе
«Лицедеев» многодетных нет. Но это не точно. А вот наверняка то, что они
подробности жизни такой сложной ячейки общества внимательно где-то подсмотрели
и талантливо собрали, а главное – гениально смешно показали в своём спектакле,
который здесь, в Венгрии, зачем-то переименовали в «Семейку Адамс на русский лад».
За кулисами
столичного театра «Талия», перед очередным спектаклем, несколько вопросов я
задала режиссёру, директору театра «Лицедеи» Борису Петрушанскому.
- «Лицедеи» впервые
в Будапеште? Как вам здесь нравится?
- Наш театр объехал уже очень много стран, но здесь –
впервые. С первой же минуты, как мы получили приглашение на этот фестиваль, у
меня возникла ассоциация: весна, солнце, народ гуляет, архитектурные и
исторические памятники... Она оправдалась, впечатления очень мощные. Я рад, что
театр наконец-то приехал и в Будапешт.
- А как вам
местная публика?
- Со спектаклем «Семьянюки» мы очень много ездили. За три
года дали более трёхсот спектаклей. И всегда видим, чувствуем реакцию зала.
После вчерашнего, первого спектакля, показалось, что зритель подобен польскому
– открытый, яркий, эмоциональный. В зрительном зале был неутихающий смех, как
катящиеся с горы камни.
- Думаю, в
спектакле вы показываете российскую семью. Зарубежный зритель понимает её
особенности?
- Вот удивительно, что спектакль не делался для определённого
зрителя. Актёры, играющие в нём, сами же его и поставили - это была дипломная
работа выпускников нашего «Лицедей-лицея», их ребёнок, которого они выткали из
наблюдений за своими семьями. Он был обречён на успех. Его понимают везде! И не
потому, что в нём нет слов, а потому, что речь идёт о СЕМЬЕ, о том, что каждый
человек пережил со своего рождения. Это его семья, его папа и мама, братья и
сёстры. И где бы он ни жил, законы этого маленького коллектива, трёх-пяти
человек, везде одинаковы. Итальянцы спрашивали, как нам удалось показать их
итальянскую семью, израильтяне видели в ней свою, французы в меньшей степени,
но всё же тоже. Да и наши актёры живут как их персонажи, колесят по городам,
много времени проводят вместе, и отношения у них как в семье: любовь, шутки,
ненависть, ирония, бесконечные приключения...
- В России вы
до сих пор являетесь единственным театром пантомимы?
- Уже нет, но мы всегда были в форватере, лидерами этого
клоунского движения. Ещё начиная со времён Вячеслава Полунина, который стал его
фактическим организатором более сорока лет назад. Потом наши пути разошлись, но
творчество и театр всё-равно идёт по той же сложной дороге клоунской.
- Мы говорили
о том, что в театре люди как в семье, всё время вместе. Не усталость ли от этого
служит причиной разделения дорог?
- Да, может быть. В какой-то момент и Вячеславу стало
сложно, театр разрастался, люди взрослели, становились самостоятельными, легче
было пойти своей дорогой. Но сейчас я с Полуниным работаю, есть разные проекты.
Хотя он ставит антрепризы, а наш спектакль настолько уникальный, личностный,
что даже вынужденные вводы проходят нелегко.
- «Лицедеи» до
сих пор у многих ассоциируются с «Blue
canary» и «Асисяем». С
уходом Полунина не тяжело было переступить, вырваться из этого?
- А не надо было ничего переступать. Ведь эти молодые актёры
учились именно у тех мастеров, кто играл в «Blue canary», в «Асисяй-ревю». Процесс был активным, быстрым, молниеносным. К
«Лицедеям» довольно трудно попасть, но практически невозможно уйти. Хотя
случается по-разному.
- Чем особенны
клоуны?
- Я считаю, что клоун – это вершина актёрского мастерства.
Это трагифарс, трагикомедия, фарс, буфф, работа в разных жанрах. Клоун
использует все нюансы, интонации, рычажки. И если драматический актёр
показывает клоуна, то сам клоун - проживает. Он сам себе и режиссёр, и
музыкант, и дизайнер своего костюма, творец в одном лице.
Подлетел
актёр театра Касьян Рывкин. Только я собралась обратиться к нему с вопросом,
как Касьян сам забросал меня ими: «А кто такие венгры? Они славяне? Не-ет? А
откуда тогда здесь такие?»
- А почему вы
всё это спрашиваете?
- А потому, что зритель нам показался таким славянским, с
первых же минут пошла реакция. Хорошо принимают. Хотя, нас, вообще-то, везде
хорошо, тьфу-тьфу-тьфу, принимают.
- Во время
спектакля вы активно вовлекаете в действие публику - а есть зрители, которые не
хотят? Или обижаются, что вы их водичкой, подушкой?
- Есть, но нас это не останавливает! Мы тогда их насильно...
И нам не отказать. Обычно не обижаются. А если обижаются – то дураки. Мы ж это
от безграничной любви!
- Есть
расхожее мнение, что труппа – это актёрский террариум. К вам это применимо?
- Ну, мы такой «лицедейский» террариум, даже нет, мы –
заповедник. У нас рабочий график такой растянутый, нет, раздвинутый, ой,
господи, как сказать-то... А – насыщенный! Мы всё время вместе, всё время едем,
общаемся друг с дружкой, и вроде бы уже и надоесть должны, но пока ничего. Хотя
отдыхать друг от друга надо, мы ж не психи. Вот приехали сюда – погуляли, пошли
в зоопарк, понравилось, хотя я сам не сторонник зоопарков, пусть бы все звери
сидели себе там, дома. Вот. Ну, спросите меня ещё о чём-нибудь.
- А о чём вы
хотите, чтобы я вас спросила? Журналисты ведь, наверное, спрашивают об одном и
том же?
- А чё, мы же тоже играем одно и то же, а вы одно и то же
спрашиваете – нормально!
- Ну вы ж на
сцене не говорите. А что хочется сказать?
- Ну, это ж мы не потому не говорим, что нам запрещают, мы
просто другим языком говорим. Мы всё говорим! Нам даже легче о чём-то сказать,
ничего не говоря. Это наш жанр, в котором мы себя замечательно чувствуем.
- А вот вы
играете-играете годами этот спектакль... Всё ещё хочется?
- Да уже давно не... Ой, ну, то есть, нам много чего
хочется. Мира на земле, чтобы не было войны, и чтобы все зоопарки распустили!
Здорово, конечно, что спектакль такой долговечный, но мы все уже хотим чего-то
новенького, только у нас времени нет, постоянно работаем. Но вот мы скоро
отдохнём, и сделаем что-то, и привезём! Если пригласят.
Тут Касьян схватил
и усадил проходившую мимо нас актрису Марину Махаеву.
- Расхожее
мнение, что клоун – профессия мужская. А тяжело женщине быть клоуном?
- Нет, это просто профессия. Да, в детстве я мечтала быть
драматической актрисой, но потом попала сюда и вот... Мне нравится.
- А чем
отличается драматическая актриса от клоунессы?
- Наверное, не каждый может и хочет быть на сцене смешным.
А мне хочется создавать людям хорошее настроение.
- Отличается
зритель российский от зарубежного?
- Да по разному. Когда мы долгое время гастролировали во
Франции, то почувствовали, что некоторые моменты надо изменить – зрители их не
воспринимали. А когда после этого выступали в Москве, то поняли, что там нужно опять
вносить изменения.
В это время
актёров предупредили о скором выходе на сцену, я засобиралась, но по пути
столкнулась с актёром Александром Гусаровым, которому тоже задала несколько
вопросов, уже в гримёрке. Но то ли он уже «плотно» вошёл в роль «папы», то ли я
«заморозилась», завороженно наблюдая за процессом наложения грима, только
разговор у нас получился на грани абсурда, вместе с Касьяном, который
гримировался здесь же, они «гнали по полной». Пожалуй, получился только один
вопрос- ответ.
- Легче или
тяжелее идти вперёд, сознавая, какие именитые предшественники торили путь?
- Тяжелее, конечно. Надо держать марку. Сделать что-то
новое, непохожее и на этом же уровне. И чтобы зрителю понравилось. Ведь, в
итоге, он и есть последняя инстанция.
Эх, жаль,
что вопросы я задавала ещё до того, как посмотрела спектакль. Хотя, с другой
стороны, не уверена, что после просмотра могла бы спрашивать хоть о чём-то.
Страсти на сцене не только рассмешили, но и захлестнули, ошарашили... А ведь
могла и не увидеть этого чуда. Мне Петрушанский билет подарил. А актёры
впихнули в зал. Вместе с тремя моими детьми, которых в тот вечер не с кем было
оставить. Они, несмотря на юный возраст(7,5,3) и позднее время, взглядов от
сцены не отрывали, хохотали и хлопали отчаянно, присоединяясь к овациям. Как и
я. Только поблагодарить актёров после спектакля толком не смогла. Ошалелая, промямлила
что-то, заглянув в гримёрку. А надо было: «РЕБЯТА! ВЫ – СУПЕР! СПАСИБО!!! АААААААААА!!!».
Уже покидая
здание театра, услышала восторженный разговор двух венгерских небезызвестных
актрис: «Это было нечто! Эти русские – просто чудо! А мимика! А культура
движения! Да если бы они хоть на пару недель приехали дать мастер-класс, если
бы научили хоть трём минутам из своего спектакля – да всё наше венгерское
актёрство просто перевернулось бы!».
Спасибо,
милые «Лицедеи»! КРЫЛЬЕВ вам творчества и ПОЛЁТОВ радости по всему миру!
Элина Ковач / журнал "Венгрия", 2009
Комментариев нет:
Отправить комментарий